Когда на Руси было жить хорошо

История России.

XVII век.

Смутное время

На рубеже XVI—XVII вв. Россия переживала кризис, который можно определить как системный. Он был тесно связан с серьезными экономическими трудностями. Попытки преодолеть их с помощью крепостнических мер привели к усилению социальной напряженности в обществе. Эта напряженность ощущалась не только внизу общественной пирамиды: социальную неудовлетворенность испытывало и дворянство. Эта социальная группа претендовала на большее — и в плане материального вознаграждения, и в смысле служебного положения и статуса. Но особенно глубоки были политические корни Смуты. В ходе собирания земель Московское княжество превратилось в обширное государство, сильно продвинувшееся по пути централизации в XVI в., однако самодержавная модель взаимоотношения власти и общества, навязанная Иваном Грозным, мало считалась с интересами сословий. Сложнейший вопрос — кто и как, какими правами и обязанностями будет обладать в государстве, которое уже перестало быть собиранием разрозненных земель и княжеств, но еще не превратилось в единое органическое целое, не был окончательно решен. Проблема привела к Смуте с ее специфическими способами разрешения кризиса.

Политический кризис был дополнен кризисом династическим, который, как оказалось, вовсе не был снят с повестки дня избранием Бориса Годунова. Аристократия не желала утверждения новой династии и ставила под сомнение легитимность избранного государя. Расшатанной оказалась вся структура взаимоотношений элит, что в итоге оборачивалось бессилием власти.

Наконец, за годы царствования Ивана Грозного были расшатаны, по определению В. О. Ключевского, «духовные скрепы общества» — нравственные и религиозные устои. Изменение политического режима возвело насилие и произвол в норму. В этом смысле Смута — лишь печальный итог века, уже познавшего раскол общества и его моральное оскудение. В социально неоднородном, многонациональном, поликонфессиональном, конфликтном обществе лишь сильная власть могла выступить в роли консолидирующего начала. Но эта власть, теряя рычаги управления, была уже неспособной остановить скатывание страны к пропасти — национальному кризису под названием Смута.

Смута началась с выступления самозванца Григория Отрепьева, выдававшего себя за чудесно спасшегося от убийц Годунова царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. В конце 1604 г. с отрядом наемников-поляков и дворян-эмигрантов, переступив границы Московского государства, он начал борьбу за власть.

Самозванство стало неотъемлемой частью Смуты, одним из способов достижения противоборствующими сторонами своих целей. В самозванстве своеобразно отразились представления людей того времени о царе и царской власти. Сакральное восприятие власти побуждало воспринимать истинного государя как справедливого правителя, царя-батюшку карающего «злых слуг». При этом поддержка законного, богоданного монарха — будь то царь, сидящий на престоле, или претендент-самозванец, доказывающий законность своих притязаний, осознавалась угодной Богу. Эта особенность национального самосознания и придала самозванству на русской почве особый размах.

Первый самозванец оказался особенно удачлив. Стечение обстоятельств — прежде всего смерть Бориса Годунова в апреле 1605 г., поддержка противников новой династии и надежды на перемены, которые связывали с именем законного государя, — привело Отрепьева на московский трон. В июне 1605 г., после перехода войск на сторону самозванца и убийства сына Бориса, Федора Борисовича, Лжедмитрий торжественно вступил в Москву.

Самозванец оказался деятельным правителем. Он не боялся новаций и открыто демонстрировал свои симпатии к иноземцам. Но не экстравагантное поведение стало главной причиной его падения. Свалив Годунова, самозванец оказался не нужным и для знати. К тому же воцарение предполагало реализацию тех социальных ожиданий, которые каждый из слоев общества связывал с именем царевича. Но как их можно было выполнить, если они нередко оказывались прямо противоположными? В итоге росло разочарование в «царе-избавителе». Свои «счета» предъявляли иноземные покровители самозванца. Однако, выдавая себя за законного преемника прежних государей, Лжедмитрий не мог расплачиваться территориями. Приходилось маневрировать, тянуть время. Но оно как раз и истекало. На этом фоне и созрел заговор против «царя Дмитрия Ивановича» во главе с князем В. И. Шуйским.

Выступление произошло в мае 1606 г. Пока восставшие москвичи расправлялись с иноземными гостями, приехавшими на свадебные торжества — царь венчался с Мариной Мнишек, — заговорщики убили в Кремле Отрепьева. В одночасье «царь Дмитрий Иванович» превратился в самозванца, «ростригу» и «еретика».

Заговорщики поспешили объявить царем Василия Ивановича Шуйского. Выбор был оформлен как решение Земского собора. Однако далеко не все социальные группы и регионы страны признали законность этого избрания. Социальная опора нового государя оказалась достаточно узкой. Не помогла даже крестоцеловалъная запись, в которой царь обещал чтить законы, управлять и судить вместе с думой, не налагая безвинных опал. То была, по сути, реакция знати на опричные преследования в правление Ивана Грозного. Сама же запись дала основание некоторым историкам трактовать ее как попытку правового ограничения царской власти.

Не успел Шуйский обосноваться в царском дворце, как явились слухи о «новом» чудесном спасении царя Дмитрия. Получалось — истинный царь жив, а в Москве обосновался самозванец. Против Шуйского сложилась широкая оппозиция, усилия которой привели к выступлению И. Болотникова.

Восстание Болотникова (1606—1607) ознаменовало новый этап в развитии Смуты. Смута приобретает общенациональный размах. Несомненно ее углубление, втягивание в борьбу все новых социальных слоев. Если на первом этапе чрезвычайно остро стоял вопрос о власти, то с 1606 г. проблемы политические все теснее переплетаются с проблемами социальными.

Против Шуйского объединились разные слои общества. Здесь были и выходцы из низов, создавшие отряды «вольных казаков», служилая мелкота, провинциальные дворяне и знать. Все они были едины в своем неприятии Шуйского, но различны в своих социальных устремлениях. С огромным трудом царю удалось разбить восставших в сражении под Москвой и отбросить их к Туле, где в 1607 г. Болотников и его соратники капитулировали. Свою роль в поражении движения сыграла задержка с появлением нового самозванца, Лжедмитрия II, — ведь восставшие выступали под знаменами царя Дмитрия. Важно и то, что уездное дворянство увидело в «вольных казаках» опасных конкурентов, претендующих на статус служилого человека. Это привело к расколу в стане «царя Дмитрия». В результате часть провинциальных дворян во главе с авторитетным лидером рязанцем Прокопием Ляпуновым перешла на сторону Шуйского.

Достаточно сложно дать оценку восстанию Болотникова. Долгое время выступление приравнивали к крестьянской войне. Однако антикрепостническая направленность в действиях восставших прослеживается слабо. Борьба была направлена не столько на разрушение существующей социальной системы, сколько на перемену лиц и целых социальных групп внутри нее. Это была острая, сложная и противоречивая социальная борьба, не совпадающая с тем, что принято понимать под понятием крестьянская война. Эта борьба, естественно, вращалась вокруг вопроса о власти — ибо только победа одного из претендентов обеспечивала закрепление прав его сторонников. Уместно говорить о движении Болотникова как о проявлении гражданской войны, когда каждое из сословий и социальных групп пыталось изменить свое положение и закрепить его за счет других, когда стороны вели отчаянную борьбу за власть.

Поражение Болотникова не привело к торжеству Шуйского. Новым центром оппозиционных сил стало подмосковное село Тушино, где обосновался со своими сторонниками Лжедмитрий П. Инициаторами самозванческой интриги выступили русские — бывшие сторонники Лжедмитрия I, участники выступления Болотникова. К движению примкнули выходцы из Речи Посполитой, надеявшиеся на богатую добычу и вознаграждение. В стане Лжедмитрия I появилась Марина Мнишек. «Царица» признала в самозванце своего «супруга, царя Дмитрия Ивановича».

По сути, в стране установилось своеобразное двоевластие, когда ни Тушино с самозванцем, ни Москва с царем Шуйским не имели сил для того, чтобы добиться решающего перевеса. Почти два года существовали «параллельные» системы власти с двумя государями, дворами, думами, приказами и даже патриархами — Гермогеном и Филаретом. Результат подобного положения дел — распад государства.

Военные действия вели к разорению страны. В 1609 г. сторонник Лжедмитрия II, гетман Сапега, осадил Троице-Сергиев монастырь. Героическая оборона монастыря укрепила национальные чувства и сильно повредила самозванцу, покровителю «литовцев» — разорителей православных святынь.

В 1609 г. Шуйский заключил договор со Швецией. В обмен на военную помощь он поступился частью территории. Но договор принес больше минусов, чем плюсов, дав официальный повод Сигизмунду III вмешаться в московские события. В конце 1609 г. поляки осадили Смоленск.

В марте 1610 г. русские полки вместе с наемными шведскими отрядами освободили Москву от блокады тушинцев. Лагерь самозванца окончательно развалился. Часть «русских тушинцев» пошла на сговор с польским королем. Сам же «тушинский царек» попытался действовать самостоятельно и захватить столицу. Но в декабре 1610 г. он был убит. Казалось, распад тушинского лагеря должен был упрочить положение Шуйского. Но получилось иначе. Непопулярный правитель стремительно терял опору. Поражение царских войск от поляков под Клушином (между Вязьмой и Можайском) довершило его падение. 17 июля 1610 г. заговорщики свергли Шуйского и насильно постригли в монахи.